В нынешнем году — юбилей самого понятия «экология»: 150 лет минуло, как этот термин впервые употребил немецкий биолог Эрнст Геккель.

По-гречески это слово звучит как «ойкология» (сравните с «ойкумена» — мир, обитаемый людьми), примерный перевод: «наука о доме» или «наука о местожительстве».

Сегодня экологию чаще всего определяют, как науку о взаимодействии живых организмов и их сообществ между собой и с окружающей средой. Есть и другие дефиниции, например — наука, исследующая функционирование систем организмов в естественных и в изменённых человеком условиях.

Но все определения сводятся, в конечном итоге, к одной сути: постижение сложнейших взаимосвязей, обеспечивающих равновесие и гармонию нашего мира. Пределы этого постижения могут ограничиваться Землёй, а могут и простираться в бесконечность.

Как правило, на бытовом уровне люди путают понятия «экология» и «охрана окружающей среды». Это смешение общего с частным происходит потому, что человек всё сильнее и, чаще всего, негативно влияет на своё обиталище. Именно общая система взаимосвязей, изучаемая экологами, страдает и разрушается от соприкосновения с агрессивной, наступающей техносферой.

Иные мыслители, начиная с классиков (Жан-Жак Руссо), видели выход из опасной ситуации (опасной, по их мнению, также в нравственном плане) — в остановке научно-технического прогресса, в возвращении к архаичной, «пастушеской» простоте жизни.

Но, во-первых, наши пращуры в палеолите уже разрушительно влияли на природу: доказано, что мамонтовая фауна не вымерла, а истреблена охотниками. Во-вторых, остановка прогресса, если бы она даже и была возможна, в настоящих условиях не привела бы ни к чему, кроме гибели цивилизации и конечного вымирания всех живущих. Наоборот: выход из нынешнего противостояния «человек versus природа» — только в ускоренном развитии науки и техники, с преобладанием экологически чистых технологий, прежде всего, энергетики.

Американский биолог Барри Коммонер попытался формализовать экологию, положив в её основу четыре закона:
всё связано со всем;
ничто не исчезает никуда;
природа знает лучше;
ничто не даётся даром (в оригинале — «бесплатных завтраков не бывает»).

Можно критически относиться к этим «заповедям», но не считаться с ними нельзя, особенно с первой.

Для удобства работы экологию в целом делят на более узкие дисциплины: аутэкологию — раздел, изучающий взаимодействие со средой отдельного организма или биовида; демэкологию — науку о взаимосвязях внутри популяций; синэкологию — исследование контактов со средой целых больших, многовидовых сообществ.

Встречаешь такие термины, как геоэкология, гидроэкология, радиоэкология, агроэкология и др. Но остановимся на тех ответвлениях экологического «древа», которые ближе всего к проблематике человека, как разумного и культурного общественного существа, – и увидим, что лишь через эти дисциплины нам удастся постигнуть центральный «ствол»…

В последние десятилетия довольно часто и в СМИ, и в серьёзных изданиях фигурирует такой термин, как «экологическое сознание». По всей вероятности, так можно назвать осознанное чувство ответственности за всё живое и, шире того, за качество всех составляющих среды нашего обитания: земли, воды, воздуха.

Массовое природоохранное сознание, безусловно, прогрессирует с годами: всё менее популярной становится охота, всё более энергичными — выступления в защиту животных, водоёмов, зелёных насаждений.

Но, очевидно, нужны ещё усилия пропаганды, чтобы поднять это сознание на следующую ступень: от представления о необходимости защиты неких угрожаемых элементов среды к представлению о гармонизации всех, без исключения, связей на доступных нам участках планеты, будь они нетронуто-природными, преображёнными человеческой деятельностью — или даже будь это само человечество либо какая-то его часть.

Словом, пора и род людской сделать предметом заботы экологов и их добровольных помощников. Очевидно, что только на этом пути можно будет перейти от точечных и подчас малоэффективных акций, вроде борьбы с разрастанием мусорных свалок или с самочинной застройкой — к действиям системным, направленным на оптимизацию и целостное сохранение всего обитаемого мира («ойкология ойкумены»), при достижении наилучших условий для жизни каждого человека в окружении минимально разоряемой природы.

Разумеется, всё это не избавляет от необходимости в местных, тактических мероприятиях по охране или восстановлению звеньев экологического равновесия. Но никакая тактика не может заменить собой стратегический план превращения природы и общества в единую, внутренне согласованную, бесконфликтную структуру («всё связано со всем»).

Назовём этот высший тип экологии — интегральной, или антропоэкологией. Убеждён, в неё органически войдут уже существующие «человековедческие» школы, такие, как социоэкология, этноэкология, информационная экология и т.п.

Нельзя сказать, что это совершенно новая мысль. В конечном итоге, к ней приводит чтение трудов академика Владимира Вернадского. Его фундаментальная идея ноосферы, сферы разума (мы исключаем мистические спекуляции на этом термине) неотделима от идеи существования биосферы, совокупности всех живых организмов Земли.

По Вернадскому, целенаправленная человеческая деятельность мощно влияет на процессы, происходящие в биосфере, и необходимо придать этому сочетанию равновесность. Ноосфера приобретает масштаб космопланетарного феномена, а он не может быть разрушительным.

Своеобразна и интересна также концепция английского учёного Джеймса Э. Лавлока, которую он назвал «Гея» — по имени богини Земли в древнегреческой мифологии. По мнению Лавлока, наша планета – это многослойная живая организация, органами которой являются все экосистемы, популяции и организмы, а также воздух, почва, скалы и т. п. Все биовиды – от бактерий до человека – сосуществуют в своего рода многоуровневом симбиозе, пребывают в гармонии.

Если некий вид негативно влияет на общую среду, нарушая порядок, он рано или поздно будет изгнан, так как за всем следит «Гея», управляющая миром. Последнюю категорию можно понимать романтически, в духе гилозоизма, как обозначение некоего «разума живой планеты», или более строго, как действие гигантской равновесной системы с большим запасом прочности.

Подготовку к восприятию интегральной («стволовой») экологии я бы начал с соответствующего воспитания детей.

Вероятно, на своих первых этапах оно должно включать только те моменты, которые традиционно связывают с понятием экологии, и прежде всего трепетное внимание к живому.

Умные педагоги советуют внушать ребёнку: «Представь себя на месте муравья, оказавшегося на поляне, по которой расползается огонь от непогашенного костра»… Но, конечно, даже на начальной стадии нельзя сводить эковоспитание к одним запретительным лозунгам типа «не рви», «не топчи», «не бросай мусор» и т.п.

Только умелое и терпеливое внушение именно позитивного, охранно-созидательного отношения к окружающей среде может помочь юным постепенно «врасти» в антропоэкологию — и одновременно обрести внутренне равновесную, просветлённую душу.

«Экология души» — также популярное выражение последних лет…

Подходы к этому уровню должны быть всеохватывающими. Даже на уроках математики следует почаще давать задачи «средоведческого» характера: пусть их предметами выступят те или иные взаимовлияния в биоценозе. (Не забудем, что ещё Чарлз Дарвин проследил связи между количествами кошек, мышей, шмелей — и урожаем клевера). Первичной практикой гармонизации среды могут послужить мероприятия, ставшие обычными в сложившейся ранее школьной системе образования: создание зимних «птичьих столовых», изготовление скворечников, установка кормушек для лесных животных.

Ещё великий физиолог Илья Сеченов писал о прирождённом и «крайне драгоценном» свойстве нервно-психической организации ребёнка — безотчётном стремлении понимать окружающую среду и себя самого. Естественно, следующий шаг в этом направлении — понимание себя самого в неразрывном единстве со средой. С этого начинается профилактика эгоизма, эгоцентризма, чёрствости, жестокости, завышенной самооценки — то бишь, самая настоящая экологизация души, без которой недостижим порядок во внешнем мире.

В этом плане — совершенно необходимы экскурсии в парки, заповедники, музеи; уроки, знакомящие юных с лучшими образцами музыки, литературы, изобразительных искусств. От постижения понятия «гениальный творец» недалеко до усвоения базовых истин: «человек уникален» — «я уникален» — «другой «я», рядом со мной, уникален не менее».

Здесь, несомненно, возникнет основа для деятельного сострадания, сочувствия, терпимости, альтруизма, уважения к чужим мнениям, всего того комплекса душевных качеств, который называется человечностью. Другая полезная сторона такого обучения — это установка на отношение к самому себе именно как к творцу; прицел на творческое трудолюбие, каковое предполагает сильную волю, настойчивость, самокритичность. Причём, всё это должно изначально программироваться, как единый непрерывный процесс, идущий до конца жизни.

Интересная и немаловажная грань эковоспитания — это экология языка, борьба, с малых лет, с безграмотностью (ныне сверхуспешно насаждаемой интернетом), с засорением речи вульгаризмами и непристойностями. Недаром наш незабвенный земляк Григорий Сковорода назвал цикл своих стихов — «Сад божественных песен»… Именно как к саду, требующему любовного ухода, и надо относиться к феномену устной и письменной речи.

При всём нашем пристальном внимании к душевно-нравственным аспектам экологии — вспомним стих римского поэта Децима Юния Ювенала: «Orandum est, ut sit mens sana in corpore sano…», что значит — «Надо молиться, чтобы ум был здравым в теле здоровом».

Обывательская тяга к упрощению обкорнала эту фразу, оставив лишь всем известное «mens sana in corpore sano», «здоровый дух в здоровом теле». Мы же вернёмся к смыслу полной фразы поэта, именно «экологически» соединяющего идеальное с материальным.

Только «здравый ум», то есть правильное понимание потребностей организма, может дать последнему необходимое: оптимальное питание, физическую тренировку, медицинское наблюдение. И только «здоровое тело» избавит душу от той пагубной угнетённости, которая непременно сопровождает слабость и болезни. Применив же этот принцип к детям, сделаем акцент на экологии тела, включающей рациональную диету, гимнастику, личную гигиену, доверие к врачам.

Немалое место в создании «равновесной экосистемы души», этого симметричного живого кристалла, пребывающего в резонансе со вселенской гармонией, занимает оптимизация межчеловеческих отношений: экология семейная («старшие — младшие», «муж — жена», «родители — дети»), экологии — коллективная («производственная»), общественная, государственно-правовая («человек — закон — человек»).

Не надо забывать и о строительстве экологии экономической, хозяйственной: при этом не худо бы припомнить Аристотеля, который «экономикой» называл лишь отношения, приносящие материальную пользу всем своим участникам, а накопление богатства как самоцель именовал, не без презрения, «хрематистикой» (от древнегреческого χρηματιστική — обогащение).

Великий философ уточняет в своей «Политике»: «Так как хрематистика расположена рядом с экономикой, люди принимают её за саму экономику; но она не экономика. Потому что хрематистика не следует природе, а направлена на её эксплуатирование…»

По Аристотелю, категория экономики неразрывно связана с высоким уровнем нравственности, а в равной степени — и с природным естеством.

А уж, коль скоро завоёваны эти ступени, в любом возрасте человек сможет осознать сущность интегрального соответствия «я — мир — я», ощутить себя активным, деятельным «атомом-Вселенной», нераздельно соприсутствующим со всеми планами бытия; постигнуть необходимость (и достижимость) воистину божественного сочетания — души и природы, естественного и рукотворного, внутреннего и внешнего, субъективного и объективного, преходящего и вечного.

А.В. Дмитрук