Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) известен, прежде всего, как художник-баталист, автор всемирно известного полотна «Апофеоз войны» (1871). Картина, которая входит в серию «Варвары», родилась под впечатлением военных действий в Туркестане, поразивших художника своей жестокостью.

Однако масштаб личности Верещагина столь огромен, что втиснуть его в рамки одного лишь изобразительного искусства невозможно. Художник, писатель, путешественник, этнограф, коллекционер, археолог, общественный деятель — вот ипостаси этой необычайно одарённой и многогранной натуры. Огромный вклад был сделан им в изучение Кавказа и Средней Азии.

Присоединение Туркестанского края к России растянулось на три долгих десятилетия. Для Верещагина среднеазиатская эпопея началась в 1867 году. От своего учителя и друга А.Г. Бейдемана он услышал, что генерал К.П. Кауфман, только что назначенный главнокомандующим Туркестанского военного округа, подыскивает художника, который мог бы отправиться с ним в Среднюю Азию. Кавказские рисунки молодого художника понравились Кауфману, и 22 августа состоялось назначение прапорщика Верещагина на службу при генерал-губернаторе с правом носить гражданскую одежду.

Завоевание Средней Азии вызвало в обществе глубокую потребность в научном изучении этого края. Русским географическим обществом была составлена и передана в действующие войска специальная инструкция по организации научной работы в крае. В эту инструкцию, кроме географических и этнографических, были включены вопросы изучения культурного наследия Востока.

Собственные устремления и интересы Верещагина совпали с задачами, поставленными перед художниками, археологами, ботаниками и этнографами Императорским географическим обществом. Сделанные им в Туркестане натурные зарисовки памятников архитектуры, местных жителей, утвари, животных чрезвычайно интересны как с художественной, так и с научной точки зрения.

Был еще один стимул для поездки Верещагина в Среднюю Азию. «Хотел узнать, что такое истинная война…» – писал он.

Длинный путь от Петербурга до Ташкента — главного опорного пункта русской армии — через Оренбург, Орск, русские форты Казалинск, Перовский, Джулек, Чекмент был проделан на лошадях и верблюдах. Основная масса зарисовок была сделана Верещагиным на улицах Ташкента и Самарканда.

Художник пристально изучал нравы и обычаи местного многонационального населения: персы, афганцы, евреи, узбеки, казахи, таджики. Поразили Верещагина некоторые аспекты восточного быта. Например, потребление опиума, невольничьи рынки. До присоединения края к России в Ташкенте, Ходженте, Самарканде процветала работорговля.

В альбоме художника появляются наброски: «Невольник, бредущий по улице», «Продажа ребёнка-невольника». Позднее этот набросок лег в основу одноимённого полотна. Среди рисунков этого периода много эскизов к таким известным произведениям, как «Торжествуют», «Хор дервишей», «Смертельно раненый», «Высматривают», «Политики в опиумной лавке» и другие.

В марте 1868 года художник получает предписание Кауфмана отправиться в Сырдарьинскую и Семиреченскую области для этнографических наблюдений. Делать наброски с казахов, киргизов, узбеков было необычайно трудно из-за настороженности и недоверия местного населения к работе художника. И все же Верещагину удалось сделать ряд замечательных портретных набросков. Вскоре, известие о предстоящих военных действиях заставило Верещагина вернуться в Самарканд.

Вторая поездка в Семиречье к границам Китая состоялась в 1869 году. В пограничной полосе Верещагин посетил несколько русских укреплённых пунктов и ряд китайских городов. В походных альбомах художника появилось множество рисунков и этюдов, посвящённых природе, архитектуре и людям Западного Китая. Типы солонов и сибо (манжурских поселенцев), китайцев и тюрков, виды городов и селений — вот далеко не полный перечень рисунков Верещагина, появившихся в результате поездки.

На одном из рисунков, например, изображены предметы для приготовления опиума. Эта пагубная привычка была привнесена в Китай насильственно западными странами в результате так называемых «опиумных войн». Китай с его огромной территорией и многомиллионным населением представлял собой громадный рынок сбыта. Но если к российским мехам и итальянскому стеклу жители Поднебесной проявляли явный интерес, то к английским товарам оставались равнодушными. И тогда британцы начали продавать Китаю опий, спровоцировав резкий всплеск курения этого наркотика.

Среди серии произведений, выполненных во время поездки вдоль китайской границы, особенно интересны зарисовки и этюды с видами разрушенного и опустошенного в 1865 году в результате восстания дунган города Чугучак.

Город был основан кашкарскими и уйгурскими купцами в XVI веке. В XIX веке Чугучак становится важным центром торговли между Россией и Китаем. Здесь в 1864 году был подписан «Чугучакский протокол» об установлении границы между Россией и Китаем в Центральной Азии.

Это был город купцов, земледельцев и ремесленников. В начале XIX века в Чугучаке насчитывалось до 600 домов. С четырёх сторон город был обнесён каменной стеной, во всю длину которой простиралось изображение дракона. По углам крепостной стены находились квадратные в плане башни в 5 саженей высотой. В каждой башне был вход с внутренней стороны и небольшие окна, дающие обзор на все четыре стороны. Посередине каждого из четырёх отрезков стены были въездные ворота, над которыми также возвышались башни, увенчанные характерными для китайской архитектуры крышами с загнутыми вверх углами.

Все крепостные сооружения были сложены из необожжённого кирпича и выбелены с наружной стороны глиной. Стены окружал ров, в который была пущена вода из двух речек. Вдоль городской стены с внешней и внутренней стороны были посажены деревья, отличавшиеся необычайной жизнестойкостью, — ивы. Густая крона этих деревьев даёт надёжную тень в самый знойный день.

В середине XIX века в городе появилась русская фактория. Здесь началась крупная оптовая торговля с купцами из Западного Китая. Русские товары шли в Чугучак из Семипалатинска, куда в свою очередь они доставлялись с ярмарок в Ирбите и Нижнем Новгороде.

Ссыльный Ф.М. Достоевский, живший тогда в Семипалатинске, сообщал друзьям в письмах о делах в Чугучаке. Отсюда в Россию везли чай, кожу, шёлк и шерсть.

В 1855 году русская фактория в Чугучаке была разграблена и сожжена, русский консул, чиновники и купцы, к счастью, не пострадали. Но уже через 10 лет происходившие в стране события трагически отразились на судьбе города.

В 1850-е — 1860-е годы вековые устои Империи Цин были потрясены мощными восстаниями мусульманских народов Западного Китая. Основным этническим ядром восстания были дунгане — исповедовавшие ислам этнические китайцы. На новый 1865 год руководители дунганской общины Чугучака предложили цинским властям собраться в дунганской мечети и здесь принести обоюдную присягу в том, что маньчжуры не предпримут ничего враждебного против дунган и наоборот.

Маньчжурские чиновники согласились урегулировать отношения и пришли в назначенное место. Заманив их в мечеть, дунгане овладели оружием и порохом, хранившимися в цитадели, и стали уничтожать маньчжур. Пощадили только тех, кто согласился перейти в ислам.

Город был разграблен и сожжён. Часть старых зданий так никогда уже и не была восстановлена. В виде руин они дошли до нас на рисунках и этюдах Верещагина: те самые въездные ворота, через которые купцы ввозили и вывозили из города товары, развалины театра, кумирня, садовая калитка. Среди развалин там и тут видны обгоревшие стволы ивовых деревьев.

Зрелище «мёртвого» города, царившее там запустение поразили Верещагина не меньше, чем кровавые сражения, свидетелем и участником которых он был в Туркестане. Верещагин оставил вспоминания о посещении некогда цветущего города, где прежде было до десяти тысяч жителей, почти полностью истреблённых.

Опустошённый город являл собой жуткое зрелище: повсюду улицы были завалены человеческими скелетами и черепами: «Кругом на полях, насколько видно было глазу, везде черепа, черепа, черепа!..» По улицам бродили дикие козы, свиньи, одичавшие собаки. Трупы не убирали, и тела мёртвых были съедены волками и шакалами и исклёваны хищными птицами. Кое-где встречались пирамиды из голов.

Таковыми были последствия восстания дунган против манчьжурско-китайских правителей, о которых, по словам Верещагина, в Европе почти ничего не знали.

Пирамиды из человеческих голов, увиденные художником в Чугучаке, произвели на него неизгладимое впечатление, стали символом насилия и смерти. В собрании Киевского национального музея русского искусства хранится небольшой рисунок с изображением пирамиды из черепов на фоне разрушенных стен восточного города. Рисунок традиционно считается эскизом картины «Апофеоз войны». Но, возможно, это натурный набросок, исполненный Верещагиным в Чугучаке, который впоследствии лег в основу знаменитого полотна.

Не стремление к экзотике влекло художника к малоизученным народностям, но познавательный, научный интерес. Верещагин, безусловно, стоял на уровне этнографических и археологических знаний своего времени. Его научные интересы обусловили чёткость художественной манеры, позволявшей воспроизводить со всей точностью исторические памятники, предметы быта и своеобразие этнических типов.

Литература:
На войне в Азии и Европе. Воспоминания художника В.В. Верещагина. М., 1894.
Лебедев А.К. В. Верещагин. Жизнь и творчество. М., 1958.

Наталья Агеева, Киевский национальный музей русского искусства