Один из законов Вселенной гласит, что любое общество, страна или государство непрерывно развивается. Так что Старые Добрые Времена нигде не длятся вечно. Сия закономерность многим кажется печальной, если не трагической: именно желание вернуть сказочное прошлое, когда колдовство было реальностью, отвага и благородство ещё не стали архаичными понятиями, а шар земной не казался столь удручающе крошечным, породило жанр «фэнтези» – столь популярного ныне «романа меча и магии».

Отец-основатель «фэнтезийного государства» профессор Джон Рональд Руэл Толкин (а что бы ни говорили о его многочисленных предшественниках, именно Профессор нанёс границы волшебных стран на карты всего мира) был консерватором до мозга костей, в чём открыто – и даже с некоторой гордостью – признавался.

Был он также и романтиком, а значит, умел находить тайну и магию повсюду. Именно поэтому его Средиземье получилось таким, каким оно есть: реальным и в то же время загадочно-неисследованным, зримым и призрачно-чародейским. В результате мир «Властелина Колец» покорил всех, и в первую очередь – обитателей современных городов, чья жизнь столь предсказуема и однообразна.

Естественно, у Профессора в избытке появились последователи. Фэнтезийные государства разрастались и ныне стали столь обширны, что даже профессионалы путаются в их географии – ведь даже наиболее добросовестным критикам весьма затруднительно не «заблудиться» в беспредельном массиве литературы «меча и магии».

Казалось бы, всё хорошо в волшебном королевстве… но увы! Оно стало не только разрастаться, но и развиваться, причём в развитии своём копируя наш, обыденный, и не самый лучший из миров. Жанр теряет главные свои отличительные черты… да что там – саму суть! Из фэнтези уходит то, ради чего оно создавалось – волшебство. И этот процесс зашёл уже так далеко, что впору бить тревогу: Господа, фэнтезийное государство в опасности!

Причин несколько. Начнём с того, что сам жанр «фэнтези», как это обычно бывает с подлинно-магическими явлениями, трудно точно классифицировать и снабдить соответствующим ярлыком.

Скажем, когда в бурные 90-е «меч и магия» пришли к нам, произведения, созданные в этом ключе, чаще всего называли «сказкой для взрослых». Или псевдоисторическим романом, «в котором есть магия» (говорили и о «фантастическом псевдоисторическом романе», но тогда приходилось уточнять, что «фантастика» означает драконов, демонов и магию, а не мутантов, пришельцев и бластеры).

В конечном итоге, определение «сказка для взрослых» оказалось более ёмким. Но что значит «для взрослых»? Поскольку в данном случае не подразумевалось наличие эротических сцен (у отца-основателя, кстати, они отсутствуют напрочь, не считая изумительно описанного, но совершенно целомудренного поцелуя Эовин и Фарамира на стене Минас-Тирита), то, видимо, речь идёт об определённой реалистичности и детальности, для фольклора нехарактерных.

Если в сказке действие происходит в «тридевятом царстве», то в фэнтези следует тщательно продумать название, географию и историю царства. Да и психологией героев не следует пренебрегать – будь то Кощей или Иван-царевич (в фэнтезийном романе этот последний куда предпочтительней своего тёзки-дурака).

Реалистичность во «Властелине колец» идёт рука об руку со сказочностью…

Именно рука об руку! Последователи Профессора же в большинстве своём так увлеклись реалистичностью, что постепенно стали забывать о волшебстве. Полагаю, здесь сыграло не последнюю роль опасливое отношение к критикам, которые мгновенно вцеплялись в «исторически-недостоверные» места фэнтезийных произведений. Даже «Властелина…» не миновала чаша сия: и почему это у народов Средиземья недостаточно развиты религиозные представления?

Земные прототипы хоббитов ходили в церковь, значит и Бильбо с Фродо должны проводить там достаточно времени! А часы! – разве научно-технический уровень Хоббитании позволял смастерить часы с маятником, вроде тех, что висели на стене в Торбе-на-Круче? А…

Надо сказать, что на самом деле творение Толкиена почти неуязвимо для подобных нападок, поскольку «ляпов» там мало – да и те автор часто весьма успешно разъясняет. Если не непосредственно на страницах прославленной эпопеи, то в многочисленных приложениях и дополнениях. Однако Толкиен был гениальным «фэнтезийцем», и ему, как никому иному, удалось добиться идеального баланса между фантастическим и правдоподобным. Его менее талантливые единомышленники оказались не столь удачливы...

Искусство колдовства пострадало первым. Нет, в фэнтезийных произведениях нового времени магов хватает, да ещё каких! Возможности их должны поражать даже искушённого читателя – они передвигают горы, мечут молнии, изменяют орбиты малых планет и комет, создают из ничего замки… одним словом, с точки зрения эффектности и эффективности Гэндальф или Галадриель им в подмётки не годятся.

Но что есть магия нового времени? Это – более не творческий экстаз, не искусство, не самосовершенствование, позволяющее выйти за грани возможного. В мире массовой культуры и конвейерной сборки подобный взгляд на колдовство может вызвать непонимание – если не опаску и раздражение.

Законы магии стали копировать законы технологии, заклинания превратились в спусковые крючки невидимых «чародейских пушек» (или вполне видимых талисманов, волшебных посохов и прочих «артефактов»). Одним словом: «нажми на кнопку – и получишь результат».

У многих любителей фэнтези даже возникает вопрос: «зачем мечи в мире, где реально работает магия?». Действительно, зачем? Если авторы берут на себя труд ответить, то они обычно ограничиваются объяснением, что магов, дескать, мало, ибо маг – это человек (эльф, гоблин и т.д.) «с магическими Способностями». Если Маг говорит «абракадабра», то гарантированно добивается конкретного эффекта. Ежели заклинание повторяет не маг, то эффект равен нулю. Почему? А потому, что у последнего Способностей нет, и не ожидается... как будто талант – это не более чем невидимый услужливый джинн, выполняющий требования своего «хозяина».

Но вернёмся к Толкиену – вопрос сущности магии, судя по всему, был ему весьма интересен. «Это Искусство, лишённое множества ограничений, какими его наделили люди, искусство свободное, смелое, совершенное (ибо предмет и образ существуют в нём как единое целое)» (из письма М. Уолдмену – пер. К. Королёва) – пишет он.

Примечательно, что магия сил зла иная, к ней «прибегают прежде всего (...) для скорейшего достижения цели (...) Но сама по себе магия – штука капризная. Поэтому, если у вас есть машины – или тысячи рабов, – можно обойтись и без магии, и свести горы, вырубить леса или возвести пирамиды, не прибегая к магическим обрядам» (из письма Н. Митчисон – пер. К. Королёва).

Похоже, в какой-то момент «капризы» магии основательно надоели авторам-фэнтезийцам. И они отдали предпочтение «машинам» или «рабам», то есть тем самым «услужливым джиннам», наделённым «магическими способностями». Так оно привычней и понятней. Тем более, многие современные писатели сформировали свои представления о чудесном, исходя из опыта общения с электротехникой и электроникой.

Отсюда «магические энергии» (их можно засекать, пеленговать и экранировать – ну в точности, как радиоволны!), «информационные поля» (к ним можно запросто подключаться, как к «Интернету», для сбора необходимой информации.), «кодирование» и «программирование» сознания, будто разум – это примитивный компьютер.

Суждения, весьма популярные в нашем урбанистическом фольклоре, и, как ни прискорбно, проникающие в фэнтези. В большинстве своём творцы фэнтезийных миров не читают источники – ни древние мифы в академических (а не адаптированных для школьников) изданиях, ни исследования фольклористов и психологов, пытающихся разгадать тайну «мистического сознания». А ведь одна древнеирландская «Битва при Маг Туиред» или же «Осада Друйм Дамгайре» помогают продвинуться в понимании волшебного гораздо дальше, чем тысячи дешёвых книжек в пестрых мягких обложках...

Жаль всё же, что последователи Профессора в массе своей сильно не дотягивают не только до профессорского, но даже до доцентского уровня.

Ещё один фактор, способствующий подобному вырождению чудесного, – стремительно развивающаяся индустрия компьютерных и настольных игр в жанре «фэнтези». Недооценивать её не следует, даже если вы относитесь к ролевым играм с высокомерным презрением.

Например, вселенная («Forgotten Realms» – приблизительно можно перевести как «Забытые» или же «Затерянные королевства») давно перестала быть исключительно базовой системой для серии игр – это настоящий мир, со своей историей, в котором «прописывают» своих героев различные литераторы в том случае, конечно, если им удаётся добиться консенсуса с юристами фирмы-владельца «Королевств».

При создании игры – настольной либо электронной – «техно-магия» удобнее. Заклинание «Шаровая молния Мерлина» (звучит почти как «автомат «Калашникова», не так ли?) обладает в игровой реальности определённым заранее заданным калибром, радиусом действия и потребляет установленное количество боеприпасов – магической энергии «мана» (это полинезийское слово, обозначающее «жизненную силу», прочно осело в фэнтезийном жаргоне).

Запрограммировать такое заклятие при создании компьютерной игры гораздо легче, чем нечто удивительное, пугающее и непредсказуемое, именовавшееся магией в отдалённом прошлом. Не говоря уж о «свободном, смелом, совершенном» Искусстве.

Последние островки вольного волшебства если и встречаются ещё, то в различных вторичных поджанрах фэнтези – словно непокорные философы, высланные императором из метрополии в провинцию. Скажем, Андрею Дашкову удалось защитить магию от «механизации» – в его «Странствиях Сенора», «Звезде Ада», «Войнах Некромантов» колдовство по-готически хаотично, таинственно... и чудовищно. Ведь поджанр, в котором творит Дашков, – «чёрное фэнтези», «horror-фэнтези».

Итак, магия необратимо и уродливо мутировала. Вслед за ней стали изменяться магические сообщества. Эльфы, гномы, гоблины – все они потихоньку стали походить на людей. Не внешне, вовсе нет – вид их как раз становился всё экзотичнее. Скажем, чуть заострённые уши эльфов росли, пока не стали превосходить длиной ослиные, орки почему-то позеленели и обзавелись кабаньими клыками, ну и так далее.

Однако «очеловечивалась» психология и социум волшебных созданий. Всё чаще они поступают и думают совсем как люди. Причём, не как люди исключительные, а скорее как простые обыватели. В лучшем случае, как ограниченные и инфантильные тинэйджеры, утопающие в проблемах, не раз и не два обкатанные в молодёжных американских телесериалах.

Или – того страшнее – как герои массовой литературы иных жанров. Взять хотя бы произведения Виктории Угрюмовой, где на фоне фэнтезийных пейзажей развивается любовно-приключенческий сюжет, навязчиво напоминающий похождения дрюонновской Анжелики, всемирно прославленной, особенно среди домохозяек.

Дальше – больше. Вслед за человеческой идеологией и политикой нового времени в фэнтезийное государство проникла – о ужас! – политкорректность. Выяснилось, что вампиры на самом деле благородные, тонко чувствующие аристократы, что «и орк любить умеет», и демон, оказывается, злой был исключительно потому, что у него велосипеда не было. Или мама в детстве слишком часто отпускала ему подзатыльники. А вообще-то плохих рас и народов нет, а Чёрные Властелины по-своему тоже правы.

К правоте Чёрных Властелинов мы ещё вернёмся. Что до политкорректности… в нашем мире непредвзятость и отсутствие ксенофобии, безусловно, похвально. Но фэнтезийное государство тем-то и привлекает, что там врага можно узнать в лицо, а друзья, напротив, никогда не предают.

Пожалуй, лучше всех сказал об этом Майкл Скотт Роэн в романе «Преследуя рассвет»: «В Сердце Великого Колеса... (в нашем, реальном мире – Ю.Г.) есть и добро и зло, и они хорошо сбалансированы – хорошо перемешаны, можно сказать. Каждого понемногу в большинстве вещей, и точно так – в человеке и его деяниях. Однако здесь, к востоку от рассвета (в мире магии – Ю.Г.), мера для всех вещей иная. Здесь можно встретить великое добро, это правда, но и великое зло тоже; и они меньше смешиваются» (пер. В. Мещей).

Фэнтези постепенно перестало напоминать нам, что существует Зло с большой буквы, что не всегда можно идти на компромиссы. И что есть принципы, которыми независимо от обстоятельств нельзя поступиться.

Наверное, без принципов нашим современникам вольготнее... «Продолжения» «Властелина Колец», в которых положительные герои превращаются в сволочей, а злодеи оказываются не так уж отвратительны («Последний Кольценосец» Кирилла Еськова и иже с ним) писались, похоже, не только с целью позабавить читателя «выворачиванием наизнанку» постулатов эпопеи. Возникает ощущение, что автору просто было как-то неуютно читать про благородство Арагорна или Гэндальфа, и он поспешил окунуть их в грязь... невольно возникает предположение, что сам автор... орк! Орки ведь у Толкиена тоже люто ненавидели своих отважных противников и постоянно стремились приписать им различные гнусные черты – дескать и садисты они, и предатели.

Так каково же современное фэнтези? Это боевик или детектив (чаще политический), в котором чуть изменены декорации. Возьмём, к примеру, ныне почти ставший хрестоматийным «Ночной Дозор» мэтра Лукьяненко. При всех бесспорных достоинствах данного произведения – отличный стиль, прекрасно прописанные характеры, закрученная интрига – перед нами не «магический реализм», а всего лишь история противостояния двух спецслужб со всеми положенными по законам жанра интригами, диверсиями, чёрным пиаром, низким обманом, идеологическим давлением и т.д. И то, что спецслужбы именуются Силами Света и Тьмы (а, скажем, не ГРУ и КГБ) и используют вместо технологии заклятья, совершенно ничего не меняет. Ту же картину можно наблюдать в «Тайном Городе» Вадима Панова, у других, менее известных авторов.

Что до наиболее удачных фэнтезийных галактик нового времени, то они, хоть и не превратились в жалкие копии современного вестернизованного общества, тоже пережили определённую «эрозию магии». Великолепные романы Барбары Хэмбли или (особенно) Марии Семёновой в большей степени историко-приключенческие, чем фэнтезийные. Чудесное в них присутствует, но не играет столь уж значительной роли.

Похоже, все эльфы и впрямь уплыли за Нездешние Моря...

В комиксах и произведениях массовой литературы обычно присутствует жуткий злодей, который непременно стремится захватить власть над миром. Что он потом будет с этой властью делать, не совсем ясно, хотя авторы неизменно убеждают читателя, мол, в случае победы негодяя «будет беда». Толкиен же весьма яркими красками набросал пейзаж царства зла, описывая Мордор – владения Саурона.

Мордор – отнюдь не царство анархии. Напротив, это наиболее жёстко организованное – и наиболее прогрессивное по сравнению с гномовским феодализмом или страной «сухопутных викингов» Ристанией – государство. Именно Новый Порядок, суровый контроль, чёткую (и бесчеловечную) организацию приносит в Хоббитанию приспешник Чёрного Властелина – предавшийся злу маг Саруман, превращая мирную страну в тоталитарное общество.

Сомнений нет, Мордор – это копия современного мира в худших его проявлениях – с вечной погоней за наживой, ограниченностью, подлостью и мещанством. И в реальности – это уже давно понятно всем поклонникам творчества Профессора – Чёрный Властелин давным-давно победил. Собственно, поэтому мы и нуждаемся (для утешения) в романах фэнтези – литературных произведениях, в которых рыцари, напротив, разносят Мордор на кусочки.

Однако Завеса Тьмы разрастается и крепнет – Мордор затенил уже и вымышленные миры. Теперь их население столь же жёстко иерархично организовано и столь же неспособно помыслить о чуде, как шагающий в ногу батальон орков. Здесь всё разложено по полочкам (вампиры (десять видов: «носферату», «гангрел», «малкавиан»… см. прилагающиеся сопроводительные документы с описанием индивидуальных качеств, гастрономических пристрастий, политических воззрений) – направо, эльфы – налево, гномы на нижней полке, драконы – на верхней). Сложный, хаотичный синкретический мир мифа исчез – ныне всё прекрасно изучено, организовано, высокотехнично… И страшно скучно.

Порой авторы пытаются вырваться из мордорской сферы влияния, ища вдохновения в экзотических мифологических системах. В отдельных случаях это даёт весьма интересные результаты – назовём для примера «Маску Чародея» Дарелла Швайцера. Однако гораздо чаще сам по себе уход от «кельтского архетипа» (как окрестил его Анжей Сапковский, создатель прославленного Ведьмака Геральта), лежащего в основе толкиеновской фэнтези, не слишком помогает.

Механическая замена «навязших в зубах эльфов и гоблинов» на славянских вил и леших либо восточных пери и гулей спасти положение не способна. Вот, скажем, попытка Николая Басова («Охотник на демонов») оживить фэнтези, сообщив ему колорит арабской сказки и добавив немного восточных боевых искусств (как их понимают китайские и корейские режиссёры исторических кинобоевиков), особым успехом не увенчалась. Поэтому, дабы привлечь читателя, остаётся лишь бросить в бой последний резерв: кровь, секс и насилие, что чересчур быстро приедается.

Так следом за Новым Порядком, (в полном соответствии с историческими закономерностями) в фэнтезийное государство неудержимо приходят упадок и запустение.

Нет, не хочется заканчивать на столь грустной ноте… Лучше будем надеяться, что новая победа Мордора окажется, как и все минувшие, временной, и в фэнтези вновь вернётся, как встарь, истинное волшебство, а также Достоинство, Честь и способность отличать Добро от Зла, а не только лишь Выгодное от Невыгодного.

Ведь сказано: «...тогда было и горе, и мрак надвигался, но против них воздвиглась великая доблесть, и тогдашние подвиги не пропали даром» (пер. В. Муравьёва, А. Кистяковского).

Хочется думать, что так случится и на этот раз.

Юрий Грузин, кандидат филологических наук